Черная моль - Страница 66

— Да.

Глаза ее удивленно расширились — уж слишком холодно звучал голос Дики. И тут она вспомнила, что произошло утром. Так вот почему он такой угрюмый!.. Что ж, прекрасно, сейчас она ему покажет!

Кто-то постучал в дверь, служанка открыла.

— Сэр Дуглас Фейвершем, сэр Грегори Маркхем, виконт Муссо и капитан Лавлейс ждут внизу, миледи!

Тут, по всей видимости, в Лавинию вселился демон.

— О, ля-ля! Так много? О, но я не могу принять всех сразу, это определенно. Пригласите сэра Грегори и капитана Лавлейса.

Луиза передала это лакею и затворила дверь.

Ричард сердито прикусил губу.

— Вы совершенно уверены, что это не detrop? — саркастически заметил он.

Леди Лавиния отбросила deshabille и встала.

— Ах, да какая разница! Я готова надеть платье, Луиза!

В дверь снова раздался стук, и на этот раз пришлось открывать Карстерсу.

Вошли Маркхем в алом с золотом камзоле, отличавшийся тяжеловесной красотой, и Лавлейс, напротив, светловолосый и утонченно миловидный, в бледно-голубом с серебром. Как обычно, на голове его красовался парик с длинными локонами, среди которых сверкали три булавки с сапфирами.

Он раскланялся с преувеличенной учтивостью.

— Я сражен вашей красотой, фея!

Сэр Грегори разглядывал через лорнет белые туфельки Лавинии.

— Бог ты мой, да у нее в каблучках драгоценные камни! — протянул он.

Лавиния грациозно закружилась по комнате, обнажив на секунду стройные ножки.

— Здорово придумано, верно? — воскликнула она. — Однако, не будем терять времени! Платье! Ну-с, Маркхем, и вы, Гарри, сейчас увидите перевоплощение!

Лавлейс, усевшись в кресло задом наперед, обвил руками спинку и опустил на них подбородок. Маркхем прислонился к гардеробу и наблюдал процесс через лорнет.

Когда, наконец, платье надели, все необходимые усовершенствования в том, что касается оборок, ленточек и броши, которая после бурного обсуждения была приколота в нужное место, были произведены, браслеты надеты на руки, а пылающее домино окутало плечи, они уже опаздывали на добрых три четверти часа и Карстерс начал терять терпение. Не в его натуре было уподобляться этим двум господам, сыпать комплиментами налево и направо, а само их присутствие в будуаре просто раздражало. Ему претила сама мысль о том, что Лавиния может принимать их, но такова была mode и он понимал, что ее требованиям следует повиноваться.

Наконец миледи была готова отправиться: раззолоченный портшез уже поджидал ее у дверей в свете flambeaux, и она не без труда влезла в него, страшно опасаясь, как бы шелка не помялись, а перья ее высоченной прически не сломались, задев за крышу. Потом вдруг обнаружилось, что она забыла в комнате веер, и Лавлейс с Маркхемом пустились наперегонки доставить его Лавинии. Пока они отчаянно сражались за эту честь, Ричард спокойно уселся рядом с женой. В конце концов дверца за Лавинией захлопнулась и носильщики взялись за шесты. И маленькая кавалькада двинулась через площадь. Лавлейс вышагивал справа от портшеза, Маркхем — слева. В такой манере продвигались они узкими извилистыми улочками, стараясь обходить лужи и грязь, и вскоре присоединились к целой процессии других портшезов, стекающихся из разных кварталов города на Саут-Одли-стрит. Они хранили молчание — Маркхем по причине природной лени, Лавлейс — из-за того, что чувствовал неприязнь Ричарда. Сам же Ричард целиком ушел в тревожные размышления. Как бы там ни было, но до самой Курсон-стрит никто не произнес ни слова, пока Маркхем, оглянувшись на высокий угловой дом, не заметил, что Честерфилд еще, должно быть, в Уэллсе. Карстерс рассеянно согласился с ним, на том и кончилась беседа.

На Кладжес-стрит к ним присоединился сэр Джон Фортескью. Этот господин аристократически строгой, почти патрицианской внешности, являлся близким другом Ричарда несмотря на то, что был несколькими годами старше. Ричард вылез из портшеза и они пошли рядом, немного отстав от спутников, и Фортескью взял Ричарда под руку.

— Что-то не видел тебя сегодня в «Уайтс», Джон.

— Да. Был занят с адвокатом. Надеюсь, ты не столкнулся там с моим несчастным братом?

— Фрэнком? Нет. Но почему несчастным?

— Мне кажется, мальчик сошел с ума. Вчера к нему на ужин были приглашены гости, но вдруг часа в четыре он получил какое-то послание неведомо от кого, которое совершенно выбило его из колеи. И представь, он умчался, даже не пожелав ничего объяснить! С тех пор я его не видел, но слуга его сообщил, что он поехал встретиться с другом. Чертовски странно и так не похоже на него, вот что я скажу!

— Да, очень странно. Думаешь увидеть его сегодня?

— Надеюсь. Карстерс, дорогой, а кто этот господин, вышагивающий рядом с портшезом твоей жены?

— Маркхем.

— Да нет, другой.

— Лавлейс.

— Лавлейс? А кто он такой, черт подери?

— Не знаю. Ничего не могу сказать, кроме того, что он — капитан гвардии.

— Да, это новость. Видел его тут на днях в «Гузтри» и еще подумал: кто же этот красавчик, черт подери?

— Да уж. Мне он не нравится.

Тем временем они уже дошли до ворот в Девоншир-хаус и там были вынуждены расстаться, поскольку давка стояла страшнейшая. Карстерс остался у портшеза Лавинии, спутники ее растворились в толпе. Портшезы налезали друг на друга в стремлении пробиться к дверям, каждую секунду подкатывал экипаж и выгружал разряженных господ, а потом медленно отъезжал, пробираясь сквозь людской поток.

Большая зала уже была полна народа и являла собой буйное смешение всех красок и оттенков. Лавинию тут же подхватил некий обезумевший от влюбленности юнец, к которому она испытывала подобие материнской привязанности, что заставило бы несчастного, знай он об этом, рвать на себе элегантно завитые кудри.